МЫСЛИ ВСЛУХ

Ранее я написал "Краткое руководство для написания популярных заметок о науке", в котором рассказывалось, какими правилами обычно руководствуются при рассказе о достижениях науки. Одним из следствий этих правил являлось то, что что бы ни рассказывали журналистам о науке - они все равно не поймут и переврут.

Далее я подготовил руководство для специалистов, главная мысль которого сводилась к нехитрой максиме: чтобы журналист не переврал слов специалиста, лучший способ - ничего не говорить. Но если уж что-то говорить - то покороче и понепонятнее.
Так, если специалист не хочет посеять панику в кругах населения, он никогда не должен говорить журналисту, что "в одной спиральной галактике нами было обнаружено интересное явление: в ее диске доля содержания элементов, более тяжелых, чем гелий, которая обычно уменьшается с увеличением расстояния от центра галактики, в области, в которой скорость вращения звезд вокруг центра галактики равна скорости вращения структур самого диска, не изменяется. Обычно в других галактиках такое явление связано с развитием в этой области интенсивных вихревых движений, по природе похожих на циклональные вихри в земной атмосфере. Но в данном случае интересно то, что диск этой галактики является очень молодым - это удалось узнать по его голубому цвету, свидетельствующему о том, что в нем есть очень много молодых звезд" . Если он это все скажет, то практически наверняка ему через день-другой доведется прочитать что-нибудь вроде: "Ученые бьют тревогу: спиральным галактикам грозит гибель от смертоносных вихрей". Максимум, который может позволить себе специалист, чувствующий ответственность за психическое здоровье общества - это кратко и вразумительно объяснить, что "нами обнаружено плато градиента металличности на радиусе коротации при высокой MSTO". Это паники не вызовет.

Но иногда возникает вопрос: а что делать, если специалист вежлив, а журналист настойчив и требует объяснений: что такое MSTO, что такое градиент, что такое коротация - а самое главное, что такое радиус и плато. Самое правильное - это ответить лаконичной и испытанной веками формулой "Vade retro, Satana" - но тут может не позволить воспитание. Опять же, если в заметке о науке будет написано что-нибудь типа "При вопросе о значении этого открытия ученый побледнел и начал молиться", душевного спокойствия обществу это не прибавит.

В связи с этим, существует еще одна на первый взгляд представляющаяся парадоксальной стратегия, которая, правда, наиболее эффективна при групповом (а лучше - массовом) применении: говорить не покороче и понепонятнее, а наоборот, побольше и понятнее, используя наиболее известные журналисту слова. Желательно, конечно, чтобы при этом присутствовал не один, а несколько журналистов.

Например, для приведенного примера с аномальным распределением металличности в диске вполне подойдет что-нибудь вроде: "Как всем известно, галактики делятся на большие и маленькие. Маленьких галактик становится с течением времени все меньше и меньше, потому что их поедают большие галактики. А большие галактики делятся на дисковидные и эллиптические. Дисковидные тоже бывают разными: линзовидными или спиральными; в линзовидных звезды постарше, в спиральных обычно помоложе. Количество дисковидных галактик в мире тоже постоянно уменьшается - они могут сталкиваться друг с другом, превращаясь в эллиптические, а иногда и сами эллиптические могут поглощать дисковидные. В спиральных галактиках есть спиральные рукава, которые бегут по диску галактики, и в них рождаются звезды. Все галактики крутятся. Причем, по разному. Так, в спиральных галактиках есть окружность, в которой скорость спиральных рукавов равна скорости звезд. Она называется коротационным кругом. Обычно количество тяжелых элементов в спиральных галактиках уменьшается при удалении от их центра. Иногда в районе коротационного круга оно не изменяется - там развиваются вихри, перемешивающие эти элементы. А вот мы нашли галактику, в которых эти вихри успеть возникнуть не должны - потому что ее диск очень молод - а содержание тяжелых элементов в районе коротационного круга при удалении от центра все равно не изменяется".

Обратите внимание - в этих словах можно найти множество оснований для паники. Почти наверняка завтра же можно будет узнать, что:
"Мир никогда не станет прежним - галактики делятся!"
"Миру грозит гибель - большие галактики съедят все маленькие!"
"Ученые предупреждают о грядущей катастрофе - все галактики столкнутся друг с другом!"
"Ученые бьют тревогу: количество металлов уменьшается!"
"Наука открыла, что одни галактики съедают других!"
"Мир стоит перед пропастью - из спиральных галактик разбегаются рукава!"
"Нас ожидает катастрофа - по галактикам бродят смертоносные вихри!".

Ну, а результат будет вполне приемлемым - люди, перечитав этот массированный налет плодов творчества на свой разум, просто не будут знать, чего бояться, и привычно не испугаются ничего.

Любому журналисту, решившему написать заметку о последних научных открытиях, следует помнить несколько правил:

1. Журналист при написании заметки о научных достижениях должен исходить из того, что все человечество делится на две категории людей: 1) люди, которые совсем ничего не знают о мире, но которым может быть интересно узнать, что нового и интересного о нем узнала наука, и 2) ученые, которые это новое и интересное открывают.
На самом деле в реальном мире есть люди, которые не относятся к этим категориям, то есть, люди, которые знают о мире и науке многое, вплоть до программы средней школы, а подчас и более того, но писать для людей этой категории тяжело, потому что для этого следует знать не меньше, чем знают они (иногда даже всю программу средней школы). Поэтому эту неправильную категорию людей можно благополучно игнорировать, считать ее несуществующей и делить людей только на две указанных категории – нормальные и ученые.
При этом нормальными можно считать людей, которые умеют читать (и не более того), потому что если они читать не умеют, труды журналиста они оценить не смогут.
Стало быть, свои заметки журналист должен писать только для этой категории людей. Ведь он и сам - человек нормальный.

2. Писать о научных достижениях полезно для репутации. Но чтобы это было необременительно - писать о них следует только для нормальных читателей, описанных в предыдущем пункте.

3. Узнать о том, что нового и интересного в мире открыла наука, журналист может только от ученых. Конечно, он может узнать об этом у другого журналиста, но при этом самый первый журналист в цепочке все равно узнает научные новости от ученых.

4. Ученые излагают научные новости и знания устно или письменно. Иногда они вначале излагают их письменно, а потом рассказывают, что там было ими написано, устно. Особенно, если их об этом попросить.

5. Независимо от того, изложены ли ученым новости и знания устно или письменно, понять их нормальный человек не сможет. Это связано с тем, что ученые совершенно не способны говорить о своих открытиях на человеческом языке - в силу дефектов образования и особенностей биографии они часто употребляют непонятные слова и используют совершенно невразумительные рассуждения. При этом иногда они употребляют вместе с непонятными словами еще и понятные слова, отчего дело еще больше запутывается.
Пример: Горизонтальный метод измерения возраста заключается в измерении разности цветов точки поворота главной последовательности и основания ветви красных гигантов.
Мы видим обычную для слов ученых картину - все слова понятны, но не имеют никакого отношения друг к другу, и понять смысл сказанного нормальный человек не может.

6. Если попробовать дословно записать то, что сказал ученый, а потом посмотреть значение непонятных слов в словаре, это не помогает, потому что в словарях непонятные слова объясняются с помощью еще более непонятных.
Пример: ученый говорит, что общее число пространственных измерений равно десяти, свернутые измерения являются многообразиями Калаби - Яу.
Все слова ученого, кроме последних, понятны. Журналист хочет понять последние слова, заглядывает в словарь и видит:
Многообразие Калаби – Яу - компактное комплексное многообразие с кэлеровой метрикой, для которой тензор Риччи обращается в нуль.
Теперь все становится совершенно непонятным.

7. Из всего сказанного следует, что журналист понять ученого все равно не сможет – и это плохо. Однако при этом и нормальный человек (то есть, тот, для кого журналист пишет - см. п. 1) тоже понять ученого не сможет – и это хорошо, потому что, если журналист понял ученого неправильно (а журналист, как следует из п.5 и 6, в любом случае поймет ученого неправильно), читатель этого все равно не заметит.

8. Может оказаться, что среди читателей найдутся люди той самой категории, которую мы решили игнорировать в п. 1. Это плохо, потому что они могут заметить, что журналист понял ученого неправильно, и возмутиться. Чтобы этого не случилось, журналист должен вставить в текст в любой последовательности побольше непонятных слов, сказанных ученым. При этом есть надежда, что дотошный читатель из неправильной категории решит, что журналист понимал, о чем пишет, лучше самого читателя, и не станет поднимать скандала.

9. Можно было бы надеяться, что ученые в свою очередь не понимают языка нормальных людей и поэтому в своей науке читают только друг друга и не читают того, что пишут нормальные люди. К сожалению, это не так - ученые способны прочитать то, что написано журналистом, и иногда это делают. При этом ученые подчас начинают возмущаться, говоря, что журналист написал совсем не то, что сказал ученый. В этом случае могут помочь два рецепта:

Рецепт 1. Нужно публиковать заметки в таких источниках, которые ученые читать, скорее всего, не станут. Раньше считалось, что для этого достаточно поместить их в популярных изданиях типа Maily Email. Увы, но выяснилось, что ученые их тоже читают, поэтому журналист должен действовать более изощренным способом. Лучше всего поместить заметку в место, труднодоступное для ученого, но легко обнаруживаемое нормальным читателем (напоминаю, определение нормального читателя дано в п.1). Например, заметка об открытии бозона Хиггса замечательно украсит собой дамский журнал (между рецептами косметических масок и советами о том, как расстаться с мужем, не спугнув любовника).
Примечание. Этот метод действует вовсе не потому, что среди ученых нет привлекательных дам, интересующихся косметическими масками или проблемами взаимоотношения с противоположным полом – просто в силу странных особенностей характера ученые дамы (а также привлекательные дамы из неправильной категории, упомянутой в п.1), которые интересуются косметическими масками, предпочитают читать о косметических масках, игнорируя то, что к маскам не относится.

Рецепт 2. Писать о науке побольше и почаще. Тогда ученые просто не успеют прочитать все, что об их открытиях пишут журналисты, а стало быть, и не будут возмущаться. К тому же, если писать о науке в описанном стиле почаще, ученые к этому стилю привыкнут.

- Колобок, колобок, я тебя съем, - сказала Лиса
- Древняя китайская мудрость гласит: кто даст голодному рыбу, накормит его один раз, кто научит его ловить рыбу - накормит его на всю жизнь, - ответил Колобок. - Поэтому не ешь меня, Лиса, я тебе песенку спою: Я Колобок, Колобок, по сусекам скребен, на сметанке мешен...
Спел Колобок Лисе песенку и дальше покатился. А Лиса быстрее домой побежала - рецепт записывать, пока не забыла.

Примерила Золушку туфельку, принц обрадовался и воскликнул:
- Я нашел тебя, о прекрасная незнакомка! Будь моей женой!
Но после бала у Золушки самооценка повысилась, и она ответила принцу:
- Ты, милый, ценишь меня только за размер ноги, а мой богатый и разнообразный внутренний мир тебя совсем-совсем не интересует. А я, между прочим, играю на клавикордах, рисую, умею решать квадратные уравнения и не путаю дебет с кредитом, а Гуссерля - с Хайдеггером.
Услышав последние имена, принц испугался и убежал, а Золушка ушла из дому, с отличием закончила университет и стала феей, как ее крестная.

Жил-был на свете один рыцарь.
Нет, он не был бедным безземельным рыцарем, вынужденным преодолевать беды, невзгоды, опасности и иные неприятности, чтобы преуспеть в конце жизни - о таких рыцарях любят рассказывать в сказках, а я рассказываю не сказку, а правдивую историю.
И он не был бедным безземельным рыцарем, который долго и старательно преодолевал беды и невзгоды, но преодолеть их так и не сумел - о таких рыцарях можно рассказать множество правдивых историй, но они не будут поучительными, а я хочу, чтобы моя история была не только правдивой, но и по-настоящему поучительной.
Поэтому я скажу прямо - этот рыцарь был богат. Ну, не то, чтобы излишне богат, скорее, довольно зажиточен - был у него свой замок, в меру укрепленный, а также земли и крестьяне. О крестьянах рыцарь должным образом заботился, за что те платили ему любовью, преданностью, зерном и окороками. Были у него также соседи, такие же зажиточные рыцари с замками, землями и крестьянами.
Еще наш рыцарь имел пылкий нрав, храбрость и чувство справедливости, о чем он многократно имел случай поведать соседям, пользуясь за это заслуженным уважением с их стороны.
И длилась бы эта идиллия бесконечно, но случилась беда - на королевство, в котором обитал наш рыцарь, напал дракон. Едва лишь появившись, дракон зарекомендовал себя огромной гнусной чешуйчатой тварью без стыда и совести - он обижал сирых и убогих, не гнушался отнимать лепту у вдовиц и не щадил ни юных дев, ни дряхлых стариков. Многие безземельные рыцари поплоше пытались вразумить сего гада убеждением или же силой, но нисколько в том не преуспели. Скорее даже, наоборот.
Наш рыцарь, равно как и другие его знакомые, многократно, бесстрашно и открыто осуждал сего дракона в самых решительных выражениях, как на пирах у соседей, так и запершись в своем замке, но это было бесполезно - либо мерзкое создание не желало слышать ни его, ни других рыцарей, либо было глухо к общественному мнению.
И продолжалось это до тех пор, пока наш рыцарь, возвращаясь домой с одного из пиров, на котором гнусное чудовище в очередной раз было подвергнуто решительному и безоговорочному осуждению, не встретился с упомянутым драконом. Если бы я хотел приукрасить свою историю, я сказал бы, что они встретились воочию, лицом к лицу, но, поскольку я пишу правду, только правду и ничего, кроме правды, я не могу умолчать о том, что рыцарь всего лишь неожиданно для себя наткнулся на хвост мерзкого гада, разорившего соседний город и направлявшегося сеять смерть и разрушение в иных местах.
При виде адской твари пылкий нрав и чувство справедливости нашего рыцаря возобладали над вполне естественным, но недостойным истинного героя инстинктом самосохранения, и он решительно выразил свое отношение к гнусному поведению и порочной натуре гада, мужественно и метко плюнув дракону на самый кончик хвоста, вслед за чем сдержанно, но отважно присовокупил к сему достославному деянию гордые слова: "Sic semper tyrannis!".
Свершив сей подвиг, отважный рыцарь немедленно отправился в разоренный город, дабы поведать о своем деянии и тем утешить пострадавших жителей. Выслушав рассказ героя, несчастные обездоленные горожане немедленно возликовали и увенчали его лаврами, а также петрушкой, укропом, морковной ботвой, капустными листьями и иными почетными знаками отличия, попавшимися им под руку.
Впоследствии рыцарь многократно рассказывал о своем доблестном деянии всем знакомым, как на пирах в своем замке, так и будучи в гостях, но вовсе не из желания похвастаться, как многие могли бы подумать (honi soit qui mal y pense!) - нет, рассказы его служили лишь тому, чтобы иные знали, как истинному рыцарю в беде и опасностях действовать надлежит.
Через много лет рыцарь отошел в лучший мир, до конца своих дней пользуясь заслуженным уважением и даже восхищением соседей, и остался в памяти людей с гордым именем Драконоборца.
А дракон... Дракон прополз через королевство, разорив по пути еще многие города и селения, и сдох много лет спустя в безвестности где-то в далеком краю, униженный, оплеванный и пригвожденный к позорному столбу истории.

Жил-был на свете один адмирал. Он был велик, он не проиграл ни одного сражения, громил врагов на морях и океанах, его боялись неприятели и уважали союзники.
Весь морской мир знал, что адмирал владеет неким секретом боя, которым ни с кем не делился. Каждый раз перед боем он поднимался на мостик флагманского корабля, внимательно изучал какой-то документ, размышлял над ним - а потом отдавал гениальные приказания, неотвратимо влекущие его врагов к поражению.
За этот секрет все флоты мира были готовы отдать любые деньги, но адмирал его не раскрыл ни своим, ни чужим, и свой документ не показал никому...
Когда он умер, Адмиралтейство подняло войска по тревоге, оцепило квартал вокруг его дома, комиссия из трех адмиралов с трепетом вошла в дом покойного, обыскала его, в кармане сюртука нашла бесценный документ и, сгорая от нетерпения, развернула его...
На потрепанном лоскутке бумаги было написано лишь четыре слова:
( Тайна адмирала )

Человеческий род близок к экологической катастрофе, так как мировое потребление природных ресурсов уже сегодня превышает на треть то, что может дать планета Земля.
В настоящее время мир пытается справиться с последствиями климатической катастрофы, приведшей к падению урожая съедобных кореньев на 28,4%, поголовья зайцев - на 11,7%, а мамонтов - на 3,7%. Однако мы приблизились к более фундаментальному кризису - экологической катастрофе, которая неминуемо наступит вследствие исчерпания ресурсов окружающей среды, без которых невозможно будет поддерживать жизнь человечества.
Все говорит о том, что, если наши запросы к планете будут расти теми же темпами, к концу века нам потребуется ресурсы двух таких планет, как Земля, для сохранения нашего образа жизни.
Особенно остро проблема исчерпания ресурсов касается невозобновимых минеральных источников. Геологическое время образования месторождений этих ресурсов в сотни раз превышает время существования нашей цивилизации. Так, разведанные запасы кремня, без которого немыслимо существование современных технологий, сократились за последние 30 лет в 1,7 раз и могут обеспечивать человечество не более, чем на 30 лет. Альтернативных источников сырья - нефрита и обсидиана - по самым оптимистичным оценкам может хватить не более, чем на десять лет.
Попытки ограничить потребление минерального сырья в течение десятилетий оказываются безуспешными, поскольку широко разрекламированные "зеленые" инновации, такие, например, как переход к т.н. "мустьерским" технологиям, дороги и невыгодны монополистам-производителям, приводя к повышению трудоемкости продукции в среднем в 2,5 раз, а следовательно, к падению их прибылей.
Даже возобновимые ресурсы (такие, как лесные или водные) отнести к таковым довольно сложно, так как действительные темпы их изъятия существенно превышают сроки возобновления. Мы уже сталкиваемся с проблемой дефицита основных энергоносителей - запасы хвороста в лесу тают с катастрофической быстротой.
Меры по планированию численности населения систематически сталкиваются с несознательностью людей. Отказавшись от традиционных семейных ценностей, группового брака и общности жен, молодежь предпочитает заводить постоянные союзы на основе своего выбора, а не указаний старших, не меняя женщин подчас целыми месяцами. Они не думают о том, что это приводит к распаду социальных связей в обществе и крайне неблагоприятным генетическим последствиям. Кроме этого, пренебрегая нормами приличия, молодежь позволяет себе разгуливать в общественных местах в банановых листьях, а то и, стыдно даже подумать, травяных юбках, цинично прикрывая то, чем дух-творец в своей мудрости заблагорассудил отличить мужчин и женщин!
Анализируя приведенную картину, приходится сделать однозначные выводы - существующая модель функционирования человеческого общества, основанная на безудержном и неограниченном потреблении, является порочной и ущербной, а так называемый "прогресс" оказался несостоятельным и ведет человечество к неотвратимой катастрофе!


(статья из журнала "Вестник Кроманьона")

Жил на свете один человек с убеждениями.
Убеждения его были твердыми и определенными - он не любил красный цвет, а также его приверженцев. И жизненная позиция его была активной - человек с убеждениями не удовлетворялся молчаливой нелюбовью, при каждом удобном и неудобном случае он высказывал ее вслух, а также писал свои (и распространял чужие) труды, обличающие блуд, лицемерие и аморализм красных и уличающие их в том, что они бесчестят девочек, распинают мальчиков, обижают малых сих, хотят захватить власть над миром, а также целыми днями валяются на печи, смотрят стриптиз, бьют негров, ломают статуи и хлещут водку ведрами.
Однажды, дописав очередной труд, повествующий, как красные врут о том, что человек произошел от обезьяны и летал в космос, человек с убеждениями с чувством исполненного долга вышел на улицу. Он дошел до ближайшего перекрестка и возмутился, увидев, как идущие рядом с ним люди, повинуясь сигналу светофора, остановились.
- Они покорны как бараны, - подумал человек с убеждениями, с отвращением рассматривая красный огонек. - Красные манипулируют ими, а они подчиняются. Я покажу всем, как должно поступать человеку, знающему истину.
И он решительно ступил на проезжую часть.
- Насколько я опередил это человеческое стадо, - ликовал он в душе, перейдя улицу на красный свет. - Пусть себе плетутся сзади - я буду идти впереди и указывать путь тем, кто способен меня понять.
Потом был следующий светофор... И еще один... А потом человеку с убеждениями не повезло...
Через два месяца он вышел из больницы. И пусть он еще хромал и ходил с костылями, но зато утвердился в своих убеждениях, к которым прибавилась еще и личная ненависть - ведь теперь он твердо знал, что свет его правды был настолько страшен для красных, что они не погнушались подослать к нему наемного убийцу за рулем. И лишь одна мысль омрачала его торжество - пока он лежал в больнице, человеческое стадо намного его опередило.
- Ничего, я свое возьму. Я еще всем покажу! - решил человек с убеждениями, вышел на улицу, дохромал до ближайшего перекрестка, подождал, пока зеленый свет не сменится красным, и решительно шагнул вперед...
В тот день ему не повезло еще сильнее...
Хоронили человека с убеждениями в закрытом гробу, обитом красным глазетом. Но этой последней ухмылки судьбы он, к счастью, уже не видел.

— Берегись! — послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
— Ложись! — крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? — думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. — Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух…» — Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
«Так... Что же еще я люблю?.. - подумал князь Андрей. - Нужно быстрее вспоминать, пока она не взорвалась... Ах, да, Еще Наташу и Пьера...»
Граната продолжала крутиться.
«Ей еще мало? Ладно тогда... А что тогда? Дуб вот люблю. Как ни проедешь мимо - обязательно какую-нибудь побасенку расскажет...»
Граната крутилась...
«Только вот как ни встретишься с ним - обязательно запутаешься... То одно говорит, то другое... Нет, не люблю я этого дуба,» - подумал князь Андрей и спохватился: ему показалось несогласным с этой высокой, торжественной минутой думать о нелюбви.
«А еще небо люблю. Аустерлица. Оно такое... Высокое-высокое... Пустое-пустое... Бессмысленное-бессмысленное...»
Князь Андрей вспомнил небо Аустерлица и задумался...
- Господин полковник! - вывел его из задумчивости голос адъютанта. - Отступление бьют.
Князь Андрей, прервав размышления, вздрогнул и осмотрелся. У его ног уже второй час лежала граната...

6 января 1854 года в Англии, в семье мелкопоместных дворян родился внучатный племянник ныне малоизвестного, но некогда удачливого и процветавшего французского художника Эмиля Жана Ораса Верне.
Большую часть жизни он прожил в Лондоне, в северном Вестминстере. Был человеком разнообразных интересов - в частности, публиковал статьи по химии и филологии. Однако наибольшую известность среди специалистов он приобрел своими исследованиями средневековой музыки (ранней полифонии) - его монография, посвященная исследованию хроматики мотетных циклов Лассо ("The Polyphonic Motets of Lassus"), долгое время считалась классической.
К сожалению это блестящее исследование осталось единственной работой подававшего надежды автора, оставившего науку в пользу более высокооплачиваемых и менее обременительных занятий.

( Делюсь непониманием )
Кто может назвать имя и фамилию человека, о котором идет речь?